Он пел в «Родниках»
Сейчас уже немногие помнят, что
ранней осенью шестьдесят девятого года на Советской улице появились рекламные
щиты, сообщавшие о том, что в течение нескольких дней во Дворце культуры
судостроителей будет выступать популярный актер кино и театра, исполнитель
собственных песен Владимир Семенович Высоцкий.
Новость эта мигом облетела город.
Билеты расхватали моментально. И вот третьего или четвертого сентября (точную
дату сейчас установить трудно) работник управления культуры - назовем его в
этом повествовании И. - стоял возле гостиницы, нервно поглядывая в ту сторону,
откуда должна была появиться машина, посланная за Высоцким в Одессу. Дело в
том, что Одесская киностудия снимала тогда «Опасные гастроли», позже дружно
разруганные прессой, и одну из главных ролей в картине получил Высоцкий. В ходе
съемок случилась какая-то заминка - то ли оператор заболел, то ли натура
подвела - у Высоцкого вдруг появилось «окно», он вспомнил, как уламывала его
Николаевская филармония (по сути, рекламные щиты выставили еще до
окончательного согласия актера), и позвонил в Николаев: дескать, присылайте
машину.
Вот ее-то, эту машину, и ожидал
упомянутый выше И. Настроение у него препоганое, а почему - скажем позже.
Наконец, вдали показался голубой
«Жигуль». И. встрепенулся, заставил себя через силу улыбаться и, подскочив к
резко затормозившей машине, сам открыл дверцу. Из машины резво выскочил
Высоцкий, за ним, придерживая широкую юбку, выбралась из салона молодая
женщина, фигуристая, яркогубая, с обесцвеченными химией волосами. «Марина
Влади?». - испуганно подумал И., и улыбка моментально исчезла с его лица. Дело
в том, что все уже были наслышаны о прошлогоднем экзотическом браке знаменитого
российского барда и популярной французской актрисы. Николаев, однако, был закрытым
городом, и несанкционированный приезд иностранки мог обернуться крупными
неприятностями для нашего работника культуры.
Правда, Высоцкий тут же успокоил
его. Он представил ему спутницу и назвал ее Наталией.
- Монтажница из студии. Захотела
побывать в Николаеве. - И совершенно серьезно добавил:
- Большая моя поклонница...
Наташа, - обернулся он, уже слегка гаерствуя к женщине, - подтверди,
пожалуйста, что ты большая моя поклонница. Та сразу приняла условия игры и
закивала головой:
- Да, да, Владимир Семенович -
мой кумир. Он не преувеличивает.
- Нам надо обговорить кое-какие
вопросы, - сказал И. - Может быть, поднимемся в номер?
Он тут же почувствовал
неловкость. Номер заказывали для актера. Как быть теперь с этой Наталией?
Конечно, И. был современным человеком, знал, что в актерской среде нравы далеко
не пуританские, но тем не менее... Надо весьма тактично справиться у него, где
он намеревается поселить свою спутницу.
А тот вдруг улыбнулся улыбкой
сатира и сказал, как будто читал в мыслях:
- Вы совершенно правы, дорогой
(он назвал И. по имени-отчеству): Наталии надо снять отдельный номер.
- Наташа, - опять обратился он к
ней, - подтверди товарищу, что отношения наши вполне платонические.
- Вполне, вполне...
Она помолчала и добавила:
- К сожалению...
Тут как раз подошел шофер с
зачехленной гитарой и передал ее Высоцкому. Вид при этом у него был
стойко-растерянный. Было бы неправдой утверждать, что шофер (будем в дальнейшем
называть его Л.) не возил в своей машине знаменитых людей. Он был знаком с
Вячеславом Тихоновым (правда, до «Семнадцати мгновений») и с Эдитой Пьехой, с
Людмилой Зыкиной и с Майей Кристалинской, и со многими другими, кого ему
доводилось доставлять и на парфюмерный комбинат «Алые паруса», и на очаковский
пляж, и в аэропорт. Но разве могла их слава сравниться со славой Высоцкого? На
магнитофон «Комета» у Л. были записаны почти все песни легендарного певца.
Когда к нему приходили друзья раздавить пузырек и посудачить о житье бытье да о
своем начальстве, Л., выбрав удобный момент, включал «Комету», и всю квартиру
заполнял такой близкий и понятный, как бы слегка тронутый ржавчинкой баритон.
Он знал наизусть и «Нинку», и «Сережку Фомина», и «Друг познакомил с Веркой но
пьяни», и «Штрафные батальоны», и все песни про горы из кинофильма «Вертикаль».
Высоцкий был для него не человеком, а магнитофоном, бобиной, голосо.м,
изображением на экране, всякими байками, которые доходили и до нашего южного
города.
И когда вез Высоцкого в Николаев
, он никак не мог поверить, что это наяву, что рядом с ним тот, чьи песни
бормочет про себя вся страна, кто вытеснил с магнитофонных лент всех
соперников. И если он скажет кому-то, что вез Высоцкого, — кто поверит? Да
никто!
Всю дорогу его пассажир был в
хорошем настроении, рассказывал про московский театр на Таганке, как однажды со
своим дружком Золотухиным в легком подпитии вышли в каком-то спектакле на сцену
и говорили совсем не то, что надо по ходу действия. Наталия смеялась, у нее был
такой шерпшвый «слободской» смех, и Л. подумал: «Своя в доску». Наверное, этим
она и нравилась Высоцкому — простодушным смехом.
Между тем, на крыльцо высыпала
чуть ли не вся гостиничная обслуга: всем хотелось хоть глазком глянуть на
Высоцкого. И. понял, что пора действовать решительно, и, прежде чем
обговаривать творческие вопросы, побежал к дежурному администратору выбивать
еще один номер. Он быстро вернулся, провел всех на второй этаж, как он
выразился, «к Владимиру Семеновичу», попросил присесть и начал голосом,
вибрировавшим от волнения;
— Прежде всего, прошу не
расстраиваться по поводу того, что я сейчас сообщу...
Что же такое он сообщил? Согласно
рекламе концерты должны были начаться завтра, но уже сегодня намечалось
согласованное с актером выступление перед комсомольским активом. Так сказать,
сверх плана. Увы, это Выступление не состоится. Сцена Дворца судостроителей
будет занята прощальным спектаклем ставропольского театра. В общем, там и
спектакль, и ритуальная церемония после успешных гастролей. Все это стало
известно только утром, изменить что-либо не в наших силах, ибо все это
утверждено на высшем уровне...
В этом месте И. поднял глаза к
потолку и стало ясно, на каком уровне все это решалось.
Чувствовалось, какого душевного
напряжения стоило И. все, что он сказал гостю. Он запинался, искал убедительные
формулировки, разглаживал ладонью складки скатерти... И как только изложил
самое главное, т.е. более или менее внятно объяснил, почему концерт сегодняшний
не состоится, голос его повеселел, сам он приободрился, и благодушие
гостеприимного хозяина снова разлилось по его лицу.
— Ну, а теперь нечто более
приятное... Тут мы посоветовались, — голос его явно пародировал чиновничью
лексику, — и пришли к выводу, что надо вам отдохнуть, Владимир Семенович...
Есть тут у нас загородный ресторанчик. «Родники» называется. Вдали от шума городского.
Там уже действуют наит люди. Посидим, за жизнь поболтаем. Пиво и раков я вам
гарантирую!
— Так с этого и надо было
начинать, дорогой вы мой! Об этом самом мы и мечтали с Наташей по дороге сюда.
Наташа, милая, подтверди!
— Ну, о раках, откровенно говоря,
мы и не мечтали... Все рассмеялись, разом встали из-за стола. И покатили за
город — в «Родники».
Кто тогда был в «Родниках»? Не
так уж много там было народа. Человек пять-шесть собрала серебряная свадьба.
Ели - пили нешумно, вспоминали молодые послевоенные годы, чинно танцевали,
заказывали танго и вальсы. Оказались здесь еще две-три пары, захотевшие,
видимо, «погудеть» подальше от сторонних взглядов (кстати, в «Родники»
частенько и заносило таких - жаждущих негромкого застолья). Ну и наша компания
состояла из самого И., Высоцкого, его знакомой и нескольких коллег И., кто
успел оперативно все организовать - вплоть до раков. Что умел Высоцкий - это
объединять самых разных людей, вселять в них какое-то победительное чувство,
что не все пропало что нас гнут и пинают, а мы выпрямляемся и посылаем тех, кто
нас гнет, куда подальше. Посылаем тихо, вежливо, но им, паскудам, кто рвет наши
серебряные струны, очень неприятно, и они не скрывают этого. Что ж мы, ребята,
так редко бываем вместе, что ж мы в рот воды набрали? Или не мужуки мы? (Он так
и произнес «мужуки»).
Высоцкий в тот вечер был в ударе.
Кто-то из оркестрантов подошел к столу и пригласил его к микрофону. Он не
заставил себя упрашивать, не ломался, не отнекивался, вышел на маленькую
эстрадку и сказал, что снимается сейчас в картине «Опасные гастроли», написал
для нее несколько песен, и романс, который сейчас исполнит, он посвящает
серебряным юбилярам. Он повернулся в сторону свадьбы, приложил ладонь к груди и
признательно склонил голову. Он как бы поощрял верную и долгую любовь, и это
получилось у него очень красиво.
Он пел самые разные песни.
Удалось с достоверностью установить, что в «Родниках» звучали и «Тот, кто
раньше с нею был», и «Где твои 17 лет?», и та же «Нинка», и «Мой друг уехал в
Магадан», и «Про дикого вепря», и «Парус». Спел он и про русалку, которая
«честь недолго берегла и однажды, как смогла, родила...».
И уже напоследок припомнил из
своего раннего, и так это у него грустно и горько спелось:
Если б водка была на одного
-
Как чудесно бы было!
Но всегда покурить - на двоих.
Но всегда распивать - на троих.
Что же на одного?
На одного - колыбель и могила.
Эмиль Январев
Эмиль Изралиевич Январев (30
января 1931, Николаев — 2005) — русский поэт, член Союза писателей Украины,
почётный гражданин Николаева, лауреат премии имени Н.Ушакова.
Родился в
Николаеве. После окончания средней школы заочно учился в Николаевском
педагогическом институте и заочно в Литературном институте имени. А. М.
Горького. Много лет работал преподавателем русского языка и литературы в школе
рабочей молодежи. Первые стихи Эмиля Январева были опубликованы в 1955
году.
