4 января 2012 года, № 1

С интерната – на улицу

В Советской армии ходил такой анекдот: «Новобранец с пустой тарелкой подходит к сержанту и спрашивает: - Нам мясо положено? – Положено, ешь, - отвечает ему сержант. – А мне не положено. – Не положено, не ешь».  Так порою случается и с действующими законами.

Мать Ярослава лишили родительских прав, когда ему исполнилось шесть лет. Мальчика отправили в Очаковскую школу-интернат. Поскольку каждый сирота должен иметь жилую площадь, исполком Центрального района оставил за ним положенные метры в квартире, в которой он жил со своими бабушкой и дедушкой. Как выяснилось позже, в ней были прописаны не они, а его дядя.

Домик в деревне

Спустя несколько месяцев после того, как мальчик уехал в Очаков, юрист интерната купил ему заброшенный домик в сорока километрах от Николаева в селе Трихатское.  После этого директор интерната обратился в опекунский совет Центрального райисполкома с просьбой разрешить продать часть квартиры в городе, оставленную за Ярославом, поскольку у него уже есть домик в деревне.

Опекунский совет разрешил, и через два дня квартира была продана. К тому времени в квартире на Набережной уже никто не жил. Умерли бабушка и дедушка, а дядя, увлекшись наркотиками, обитал в подвале этого же дома, а квартиру сдавал.

Ярослав об этом узнал лишь спустя несколько лет, когда у него умерла мать. Он обратился к директору интерната с вопросом: а что же теперь будет с его жильем в Николаеве?  Вопрос застал директора врасплох. Он не знал этих подробностей, ведь квартирный вопрос Ярослава «решал» прежний руководитель. Естественно, он не ведал о том, что за мальчиком была оставлена часть квартиры в областном центре.

Мальчика с воспитателем отпустили в Николаев. Подойдя к родному дому, он обомлел: на месте бывшей квартиры находился банк. Он опросил соседей. Они и рассказали ему, что произошло. Ничего не понимая, Ярослав вернулся в интернат. Его начал тревожить вопрос: а где ему жить?

Прошло еще несколько лет. В интернате сменился еще один директор, и прознав о проблеме мальчика-сироты, который вот-вот выйдет из стен интерната, не имея родного крова, стал обращаться с запросами в опекунский совет и службу по делам детей. Ему отвечают: никакой квартире в Николаеве у Ярослава нет, но есть домик в деревне.

Историей заинтересовалась Очаковская межрайонная прокуратура. Там сделали предположение, что прежние директор и юрист, занимаясь вопросами отчуждения квартиры Ярослава, действовали в интересах третьих лиц.

Все концы, как говорится, давно канули в воду. Дядя мальчика умер и сменились четыре владельца квартиры. Признать сделку по продаже квартиры незаконной уже нельзя – истек срок исковой давности.  Оставался один шанс – возбудить дело по вновь открывшимся обстоятельствам.  Для этого были  необходимы оригиналы первоначальных документов, и, вероятнее всего, прокуратура их разыскала, потому что несколько месяцев назад уголовное дело по этому факту было возбуждено. Однако, его перспектива весьма туманна – вернуть прежнюю квартиру Ярославу едва ли возможно. Банк в ней находится на законных основаниях, ни к чему не придерешься.

Мой адрес – не дом и не улица

Прежнее руководство школы-интерната имели право оформить документы на приобретение сироте дома для закрепления за ним в будущем. Но покупая него, оно обязано было уведомить о покупке сельский совет, поскольку закон требует от местной власти следить за состоянием состоянием жилья до того момента, пока сирота не покинет стены интерната. Но этого не произошло. После приобретения дома на имя мальчика, юрист интерната не сообщил об этом в сельсовет.

Так и стоял дом без хозяина пока совсем не осел. Причем, до такой степени, что первый раз сельсовет ответил, что такого дома в селе вообще не существует.  Ездил туда и Ярослав. Обошел все окрестности – не нашел. Разводили руками и местные жители. Мол, нет у нас такого адреса.

Затем из сельсовета пришел еще один ответ. Дом нашли, но от него уже почти ничего не осталось. О том же, что он – сиротский не знали.

Не увидел Ярослав и денег, вырученных от продажи его 28 квадратных метров в двухкомнатной квартире в сталинском доме,  расположенном в самом центре города. Кстати, продали их всего за 17 тысяч гривен.

В школе-интернате Ярослава нахваливают. Говорят, что мальчик хороший, и хотелось бы, чтобы его будущее было светлым. Чтобы он получил образование. Там понимают,  если бы у него было свое жилье в городе, это уже 70% благополучия его будущей жизни.

Он очень активен. Возглавляет школьное самоуправление, во всех концертах и конкурсах, проходящих в интернате, участвует. Собирается поступать в Николаев на режиссерское отделение в местный филиал университета культуры.

Если поступит, ему конечно же выделят место в студенческом общежитии, но парень настаивает: у меня была квартира, и  мне обязаны ее вернуть.

Несмотря на постигшую его участь, Ярослав еще хранит надежду. Он хочет чего-то в этой жизни добиться.

«Я хочу поступить в культуру на режиссуру, хореографию. Чтоб учиться, получать стипендию. Если получится так, что выиграем это дело, то привестив порядок квартиру, жить», - говорит он.

Сегодня в Очаковской школе-интернате всего учатся 146 детей. Из них 49 – сироты, а 97 лишены родительской опеки. По закону все сироты должны обеспечиваться жильем после того, как они закончат учебу в интернате. Так вот:  лишь 23 ребенка  знают, что у них есть жилье.

Еще цифры. Они должны настораживать. В этом году стены школы-интерната покидают 30 воспитанников. И только у четырех из них есть жилье. Есть над чем задуматься, не правда - ли?

Людмила Васильева